Опубликовано на сайте Тюремное служение (http://www.t-sluzhenie.ru)

"Остается церковь…". Доклад А.М.Величко на XIX Рождественских чтениях

Разместил(а) Вера
Создана 2011-02-16 22:18
Доклад Алексея Михайловича Величко, заместителя директора ФСИН РФ, на Рождественских чтениях. "Я хотел бы поговорить о тех практических вопросах, которые ставит перед нами время. 70% заключенных считают себя принадлежащими к Русской Православной Церкви, и бессмысленно в аудитории, где собрались священники и церковные люди, призывать к окормлению этих лиц. Но хочется поговорить о том, что из себя эти лица представляют? Для того чтобы лечить человека, надо знать, чем он болеет. Наши болезни весьма запущены, об этом свидетельствуют статистические данные. Что представляет собой спецконтингент, как его называют на профессиональном языке, в исправительных учреждениях? Подавляющее большинство - это мужчины, 80 85%. Как правило, возраст их от 20 до 49 лет, то есть наиболее дееспособный возраст, рабочий возраст. Большинство из них отбывает наказание за тяжкие и особо тяжкие преступления: более 70%. Свыше 60% человек не имеет семьи, каждый пятый из них во время отбытия наказания утрачивает семью, то есть разводится или с ним разводятся. Если рассматривать уровень образования, то 75 % имеют среднее образование, но не менее 5 % не закончили начальной школы, почти 4 % не умеют читать и писать, и это достаточно хорошо характеризует их интеллектуальный уровень. 60% это те, кто не имел на свободе определенного рода занятий и 25% те кто не имел профессии. Каждый седьмой не имеет на момент освобождения на своем личном счете денежных средств, каждый двадцатый – паспорта. В большинстве в заключении сегодня находятся лица, которые больны социально значимыми заболеваниями, в частности, 44,8% относятся к данной категории лиц, и далее дифференцируются так: туберкулез не менее 7%, ВИЧ – 5 %, психические расстройства почти 20%, алкоголизм 3,5% , наркомания 6%. Почти 4% являются инвалидами. Каждый десятый склонен к суициду и членовредительству, каждый двадцатый проявляет повышенную агрессивность, каждый пятый склонен к различным формам деструктивного поведения, каждый десятый отличается повышенной внушаемостью и слабыми волевыми качествами. Хочу обратить особое внимание на то, что более половины преступлений совершены в состоянии алкогольного опьянения, а под действием наркотических средств почти 11%. Как вы можете понять, естественно, мы здесь говорим не о мусульманах, а представителях православного сообщества. Ведь мусульманам алкоголизм не свойственен. К сожалению, приходится констатировать, что рецидивная преступность, которая, казалось бы, совсем исчезла, восстанавливает свое лидирующее положение, у нас более 50% лиц, отбывающих наказание, это те, кто два и более раз уже реально отбывал наказание в местах лишения свободы. При этом, если мы попытаемся оценить их взаимоотношения с внешним миром, то выяснится, что это лица, которые уже утратили либо прогрессивно утрачивают связь с внешним миром. Если мы говорим, что взрослый и половозрелый мужчина в возрасте от 20 до 49 лет не состоит в браке, либо брак распался, то вполне естественно, что первая естественная связь, первый естественный союз у него отсутствует. Как правило, эти люди не общаются с родственниками, отказываются от краткосрочных или длительных свиданий, телефонных переговоров, хотя надо отдать должное: это не всегда происходит по нежеланию, а иногда из-за невозможности оплатить либо проезд родственников, либо телефонные переговоры. Не лучшие перспективы открывает перед нами динамика последних лет. А если мы составим прогноз на ближайшие пять лет, то получим негативные результаты: количество заключенных у нас не уменьшится, потому что те виды наказания, по которым сейчас больше всего осужденных, относятся к тяжкими и особо тяжким и, как правило, их не затрагивают новации Президента, связанные с либерализацией санкций в УК. Большая часть из них будет осуждена за такие преступления как убийство, разбой, грабеж и, в меньшей степени, за кражу. Резко увеличится число преступлений связанных с незаконным оборотом наркотиков. Процент лиц, которые утратили социальные связи и не состоят в браке, увеличится до 80%. Количество осужденных, страдающих теми или иными видами социальных значимых заболеваний, по нашим прогнозам увеличится до 95% и, естественно, практически пропорционально это коснется всех видов заболеваний: туберкулез, ВИЧ, алкоголизм, различные психические расстройства. При этом каждый восьмой, находясь в таком состоянии, будет проявлять склонность к суициду и членовредительству. Сходная картина и с осужденными женщинами. Причем, к сожалению, за последние 10 лет доля осужденных женщин увеличилась почти в полтора раза и в настоящее время достигает почти шестидесяти тысяч. При этом статистика по социальным связям еще более удручающая, чем у мужчин: почти 75 % процентов женщин не состоит в браке на момент осуждения и это почти на 15 % больше, чем десять лет назад. Почти 10 % женщин утрачивают статус замужней женщины после осуждения. Почти каждая третья женщина осуждена за незаконный оборот наркотиков, почти каждая вторая за убийство. Далее следуют тяжкие телесные повреждения или умышленное причинение вреда здоровью, и на последнем месте стоят более «интеллектуальные» преступления вроде краж и мошенничества. Для профессионалов, здесь сидящих, это очевидно. Если мы говорим об убийстве и причинении тяжкого вреда здоровью, – это, выражаясь простым языком, бытовуха. И подобное преступление совершается не после посещения православного храма, а скорее всего под влиянием алкогольного опьянения Та статистика, что почти 42 % женщин совершили преступления в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, подтверждает наши выводы, которые мы можем сделать по другим данным. Каждая девятая женщина считает себя верующей (здесь процент по сравнению с мужчинами выше). Православных по статистике 78 %, но, в то же время, 12 % женщин, у которых регистрируется беременность во время отбытия наказания, предпочитают делать аборт. То есть это тоже характерный критерий, который позволяет определить. насколько человек воцерковлен. И что нас ожидает через пять лет, если мы говорим о неких прогнозах, которые касаются женщин? Точно так же, как и в отношении мужчин, увеличение числа отбывающих наказание лиц. При этом уровень образования будет неизменно падать, а характер преступлений останется тем же самым: это тяжкие и особо тяжкие плюс незаконный оборот наркотиков. Социальных связей между осужденной женщиной и обществом будет становиться менее прочными. Если мы говорим о малолетних осужденных, то тут тоже особо хороших перспектив нет. По прогнозам, к 2015 году среди осужденных будут преобладать городские жители почти 85 %, это будут лица в возрасте от 16 до 17 лет, как правило, без образования, без специальности, без ПМЖ и так далее. Для чего я привел эту негативную статистику? Для того чтобы понять, что нас ожидает при сложившейся динамике и тенденциях. Ожидают нас крайне неблагоприятные последствия, потому что если в настоящее время отбывают наказание 600 тысяч человек и еще 200 тысяч находятся в следственных изоляторах, то несложно подсчитать, что из 140 млн. населения практически 15 млн. прошло через исправительные учреждения за последние десять лет, кстати, не самых худших и в материальном, и в духовном плане. Это время, когда церковь все же могла работать гораздо более свободно, открыто и систематически, чем в реформенные 90-ые годы, и тем не менее мы прогнали через пенитенциарную систему 15 млн. человек. Каждый десятый среднестатистический житель России отбыл наказание в местах лишения свободы. Так что не стоит удивляться, что шансон у нас стал неким эрзацем Чайковского и Шопена. Неудивительно, что у нас нецензурная лексика давно уже вытеснила русскую речь. Неудивительно, что семья у нас обесценивается, что человеческая личность не стоит ничего и принцип «не бойся, не верь, не проси» становится доминирующим и уже по популярности обогнал псевдолиберальное «свобода, равенство, братство». Это значит, что общество утрачивает те естественные этические принципы своего существования, на которых оно жило, существовало последнее тысячелетие. Если подменяем нормальную этику светского государства, которое возникло в лоне православной цивилизации, этикой воровского закона, то ничего хорошего в будущем мы ожидать не можем. Бессмысленно проводить реформы, когда общество в них не нуждается. Я был в одном из федеральных округов на заседании у полпреда, где живо обсуждался вопрос ресоциализации заключенных. И руководители регионов один за другим докладывали об успехах, какие там имеют место. «Мы предоставили за минувший период времени по заявкам в Челябинской области работу пятнадцати бывшим заключенным». Но это конечно впечатляет. С учетом того что у нас ежегодно освобождается порядка трехсот тысяч заключенных, а Челябинский регион не такой, где их мало, 15 осужденных получивших работу – это производит впечатление. Но самое печальное: они не умеют и не желают работать. Человек, отбывающий наказание в пенитенциарной системе, в современных условиях без поддержки извне продержится в неизменном статусе максимум два года. За редчайшим исключением, через два года система воровского мира его сломает. Человек, может быть, не попадет снова в заключение, он побоится снова совершать преступления, но он все равно будет считаться и будет считать себя, вполне обоснованно, изгоем общества. Он не хочет жить в обществе, и общество не принимает его. Крайне печальная картина, и поэтому тем более возникает вопрос: как нам справляться с теми проблемами, что сохранились с советских времен? Идти путем советских лозунгов, что труд превратил обезьяну в человека, а заключенного вернет в семью? Это нелепо. Все это мы проходили, лица зрелого поколения все это слышали неоднократно. Ни к чему это не привело, и та картина, которую мы сегодня видим, порождена атавизмами, сохранившимися еще с советско-гулаговской системы трудового воспитания. Предоставить человеку выкарабкаться самому? – Это нереально. Надеяться, что разрозненные эклектичные попытки представителей различных общественных организаций помогут ему вернуться в общество и вспомнить понятия добра и зла? Нет. Остается церковь. И церковь, если мы о лицах православного вероисповедания, – это единственный институт, который с момента создания нашим Спасителем до последней минуты существования мира осуществляет и будет осуществлять спасение человека. Церковь обладает не только необходимой благодатью, но и совершенно беспрецедентным, уникальным опытом работы с человеком в условиях духовной реанимации. Мне сегодня Борис Алексеевич Сушков рассказал, как начиналось взаимодействие между ФСИН и епархиями Русской Православной Церкви Московского Патриархата еще в 1994 году. И, слава Богу, что за это время у нас во всех учреждениях появились либо храм, либо молельная комната, где священник может совершить необходимые Таинства, куда может придти осужденный, чувствующий духовный голод. К сожалению, эта стадия уже пройдена и уповать только на то, что у нас есть эти храмы эти молельные комнаты и что у нас практически в каждом из исправительных учреждениях присутствует священник, было бы чрезмерно оптимистично. Если сравнивать работу священника на постоянной основе, ежедневно находящегося в учреждении и священника, приходящего два раза в месяц, и не всегда по воскресеньям, и служащего литургию по будням, когда осужденный не всегда может и попасть-то к нему на службу, то все, конечно, почувствуют большую разницу. Поэтому по благословлению Святейшего Патриарха и во взаимодействии с владыкой Иринархом, а также с правящими архиереями других епархий Русской Православной Церкви, мы начали работу по созданию постоянно действующих тюремных приходов, понятно, что это не профессиональное название, скорее обывательское, преследующую цель организации тесного и ежедневного взаимодействия и сотрудничества, как раз для решения тех задач, о которых мы сегодня с вами говорим. Должен констатировать, что это содействие пока не приобрело большого масштаба: у нас в настоящее время создано только четырнадцать постоянно действующих тюремных приходов, в основном в центральном федеральном округе. И вполне естественно, там доминируют представители православного вероисповедания, и они (приходы) довольно компактно расположены, с ними, как правило, удобно общаться. Есть соответствующие приходы Камчатской епархии, Самарской, Вологодской, Саратовской, но, тем не менее, повторюсь, это в значительной степени инициатива местных правящих архиереев, отдельных священников, руководителей наших учреждений, начальников управления. Это первая проблема, которая стоит перед нами, опять же, никоим образом не ускоряя искусственным образом события, тем не менее пытаться масштабировать, мультиплицировать этот опыт, который уже образовался сам по себе. Второй момент, который, на мой взгляд, является не менее важным, если не более, это методирование работы. Ну, невозможно начинать в каждом новом тюремном приходе деятельность новому священнику, как будто он открывает Америку, либо изобретает велосипед. Все-таки, должны быть некоторые методические указания, либо рекомендации о том, каким образом ему необходимо налаживать взаимоотношения и с сотрудниками учреждения, и с осужденными. Да, сегодня авторитет священника колоссально высок. Я наблюдал это не единожды практически в любом учреждении, куда приезжал, вне зависимости от его вида, условий режима и специфики контингента, отбывающего там наказание. Священник для них значит очень многое. Ни один сотрудник администрации, ни один общественный деятель не вызывает такого доверия, никого не будут слушать с таким вниманием и верой, как священника. Это абсолютно точно, это бесспорная истина. Но зачем же заново повторять чужие ошибки, если можно этого избежать. Поэтому я думаю, Владыка, что в первую очередь нам нужно было бы попросить, может быть, отца Владимира Воробьева с его мощным Свято-Тихоновским университетом, чтобы они каким-то образом занялись вопросом методирования, это раз. А, во-вторых, может быть, даже, учитывать и разработки неких альтернативных, ныне действующим, разработанным Федеральной службой исполнения наказаний методических рекомендаций для сотрудников в части психологического взаимодействия и психологической работы с осужденными. Ну, и конечно, было бы очень неплохо устраивать хотя бы эпизодические такие межтерриториальные съезды священников, которые по благословлению своих правящих архиереев работают в исправительных учреждениях, по примеру того, как было организовано в Воронежской епархии. И вживую, без помпы, без камер и стенограмм просто переговорить о том, какие они видят проблемы, что меняется, какая динамика, какие тенденции появляются, исчезают. Чтобы люди просто рассказали друг другу о том, как они работают, взаимодействуют между собой. Делать это, естественно, с участием меня и моих коллег, которым это тоже далеко не безразлично".

URL источника:
http://www.t-sluzhenie.ru/node/927