12 сентября в здании Синодального отдела по тюремному служению состоялось совещание московских тюремных священников. Его возглавил Председатель Отдела епископ Красногорский Иринарх.
Владыка вкратце дал оценку состоянию основных направлений тюремного служения, после чего перешел к главной теме конференции -
богослужебной духовно-просветительской деятельности священнослужителей в СИЗО. Особое внимание участников совещания епископ Иринарх обратил на организацию воскресных школ, видеотек и библиотек в системе исправительных учреждений.
Отделом внешних церковных связей был издан Новый Завет с Псалтырью для военнослужащих и осужденных, и сейчас эти книги распространяются в московских СИЗО.
Следующей темой для обсуждения стал вопрос о статусе тюремного храма. По словам Владыки, в июне 2011 г. по инициативе ФСИН началась регистрация приходов из числа сотрудников, и в Воронежской, Белгородской, Смоленской и Липецкой епархиях было создано 27 приходов, а 23 прихода находились в стадии завершения регистрации. Поскольку члены Приходских советов и бухгалтеры будут избираться из числа сотрудников этой организации, то Епархиальные архиереи могут попасть в существенную зависимость от ФСИН, а сами приходы не будут иметь поддержки у заключенных. Приход должен быть самостоятельным юридическим лицом, но ввиду специфики организаций системы исправления наказаний некоторые виды деятельности (например, сбор пожертвований) затруднены. Это может стать причиной исключения приходов из ЕГРЮ на основании ст. 21.1 Федерального закона о государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей. По этим причинам Святейший Патриарх и Высший Церковный Совет не поддержали данную инициативу. Тем не менее, 50 подобных приходов уже существует.
Епископ Иринарх озвучил позицию Синодального отдела по данному вопросу: подобные храмы могут быть приписными или могут создаваться по примеру подворья. То есть архиерей назначает настоятеля, а он уже подбирает бухгалтера и хозяйственника и согласовывает их кандидатуры с администрацией. Между тем, возникают финансовые вопросы, ведь у храма на территории ФСИН нет доходов.
Хорошая практика наблюдается в Воронеже, где храм построен не внутри колонии-поселения, а в двухстах метрах от входа. Прихожане храма – и окрестные жители, и заключенные из колонии. К сожалению, этот вариант – скорее исключение из общих правил, так как он невозможен в колониях строго режима и в воспитательных колониях.
Другой возможный вариант - храм может находиться в помещении, временно выделенном администрацией. В этом случае заключается соглашение, форма которого выработана и согласовывается в настоящее время с Министерством юстиции. Возможны два варианта финансирования. Если храм будет на балансе учреждения, то ремонт и прочие затраты по содержанию храма лягут на учреждение. Если же он передается в собственность Церкви (есть бывшие монастыри и храмы, в которых размешаются исправительные учреждения), тогда все обеспечение ложится на Церковь. Тем не менее, по сути, наличие храма на территории любого государственного объекта незаконно. Это реалия, продиктованная необходимостью, и сейчас готовятся поправки, призванные разрешить подобные несоответствия. Как сказал Святейший Патриарх, пока все затраты по тюремному служению ложатся на церковь. И ФСИН должна взять на себя хотя бы оплату коммунальных платежей. Но вопрос этот непростой, например, Бутырский храм можно взять только в пользование, но это будет решаться Министерством юстиции. Надо будет заключать соглашение, а всякое соглашение имеет срок, тогда как церковь строится на века.
Также Владыка поднял вопрос о защите прав и достоинства заключенных.
Он отметил, что в первую очередь речь идет об Общественных наблюдательных комиссиях (ОНК). Священнослужители туда не могут быть назначены, но могут быть избраны через общественные организации. Члены ОНК очень разные люди, иногда они не находят общего языка. А священник, как отмечают многие, вносит мир в эти собрания, что позволяет комиссии работать плодотворно. Кроме того, Церковь имеет свою программу защиты прав, свободы и достоинства человека. По этому поводу был принят соответствующий документ. В нем есть п. 5, в котором говорится о правозащитной деятельности Церкви. С одной стороны, Церковь не занимается политикой, но с другой благословляет правозащитную деятельность. Это печалование перед властью о судьбе людей, невинно осужденных, известно еще с древности. Преосвященный Владыка передал собравшимся мнение министра о том, что священники могли бы принимать более активное участие в вопросах помилования и условно-досрочного освобождения. Конечно, только священник, служащий в этой колонии, может ходатайствовать о помиловании осужденного, поскольку он знает его совесть и информирован о его поведении. Владыка отметил, что он как епископ отказывал в подобных просьбах осужденных, поскольку не был с ними знаком, или направлял их к священникам.
Далее владыка проинформировал собравшихся, что, согласно решению Архиерейского собора 2011 года, все правящие архиереи к 1 сентября должны составить списки духовенства, служащего в исправительных учреждениях на постоянной основе, а к февралю эти списки должны быть окончательно утверждены. Поэтому московским старшим священникам СИЗО надо обратиться к викарным епископам, чтобы те восполнили вакантные места тюремных священников. Владыка отметил, что ранее вопрос о штатном тюремном духовенстве упирался в финансирование, но сейчас идут переговоры с ФСИН о содержании тюремного духовенства, и надо надеяться, что они пройдут успешно. По крайней мере, надо обеспечить по одному священнику из тюремного храма. Сейчас действует 501 храм. По данным двухлетней давности, в них служат 1100 священнослужителей, данных на этот год пока нет. Если планировать зарплату священника на уровне уборщицы 15 тыс. рублей, то без налога это составит примерно 240 млн. руб. Если на уровне младшего лейтенанта (30 тысяч) – полмиллиарда в год.
После выступления Владыки священнослужителями был поднят ряд вопросов.
Вопрос: У нас в третьем изоляторе человек хотел пожертвовать на храм, но никто не смог ему сказать, куда перечислить деньги.
Такая проблема существует. Заключенные хотят пожертвовать или приобрести иконки или книги. Нужна определенная форма, чтобы осуществлять переводы на тюремный приход.
Надо обратиться к замполитам, а где это возможно, в интернете разместить информацию о том, что можно заказать службу или что-то другое.
Представитель ФСИН:
Просьба ко всем батюшкам. Если вам предлагают принять участие в работе ОНК, – не отказываться. Или, если нет возможности, то хотя бы послать вместо себя кого-то. Это очень важное направление работы: ведь, кроме УДО, они решают вопросы о зачислении в отряд хозяйственного обслуживания и об облегчении условий.
Павел Каледа, СИЗО-3: Мой отец старший священник СИЗО-3. Его пригласили быть членом ОНК, и он дал согласие. Но, насколько я понял, его не просили участвовать реально в работе ОНК, хотя документы он подписывал.
Преосвященный Иринарх: Обязанность тех, кто входит в состав ОНК – следить за их работой. Заседания ОНК проводятся не реже, чем один раз в месяц. Есть ОНК московская, но есть и свои ОНК в каждом подразделении.
Вопрос с места: Речь идет о УДО для членов хозотрядов. То есть компетентно участвовать в работе ОНК изолятора могут только те, кто окормляет осужденных, отбывающих наказание в изоляторах?
- Нет, нет. Решают эти вопросы священники, которые входят в состав ОНК учреждения.
- Но как можно компетентно говорить о помиловании человека, если батюшка его не знает?
- Надо знать, как проходит эта комиссия. Заводят осужденного. Начальник отдела его представляет, читает его характеристику. Осужденного могут не знать члены ОНК, но они задают ему вопросы. Например, священнослужитель может спросить о его отношении к религии, или задать любой другой вопрос. Потом, уже в отсутствии осужденного, проводится открытое голосование.
Священник Александр Слюсаренко СИЗО-1: Я тоже вхожу в комиссию в СИЗО №1. Я посещаю все заседания, и у меня нет никаких проблем.
Общественный защитник участвует в судебном процессе наряду с адвокатом.
Преосвященный Иринарх: Но это частные вопросы. Если человек попал туда случайно, то надо помочь ему, чтобы окружающая обстановка не сломала его. С другой стороны, если речь идет о закоренелом преступнике, то нужно попытаться, если не исправить его, то хоть бы наставить на путь исправления. То есть мы не должны забывать о духовно-пастырской направленности нашей работы. И, кроме того, не надо забывать о «духовном выгорании» сотрудников. Вот иногда узнаешь, что какой-нибудь сотрудник правоохранительных органов пострелял людей. Человек «сгорел» на работе. Это вовремя не заметили, его надо было отстранить от работы. И поэтому священник тоже должен участвовать в работе учреждения. Как есть психолог, есть врач, который занимается своими делами, так есть и священник, который занимается духовно-пастырской работой.
Вопрос: А ведь существует давление уголовного мира на человека? Нельзя ли изолировать православных в отдельных камерах?
Представитель ФСИН: Такой вопрос, конечно, не стоит. Но негласно это практикуется, хотя технически это очень сложно. Сейчас вопросами направления того или иного заключенного в камеру занимаются комиссии, которые учитывают разные аспекты. И первоходок помещают, конечно, в отдельные камеры.
Протоиерей Сергий Горшков: В начале мы ходили по корпусам и надеялись, что вот сейчас храм будет, будем там молиться и приводить туда людей. Но когда храм появился, то выяснилось, что этого мало. Многие не идут в храм, многие идут, потому что скучно в камере. А когда идешь по этажам, то бывает: так постучал в окошечко, спрашиваешь: «Кто-нибудь выйдет?» Ну кто-нибудь один выйдет. И за ним вдруг выходит чуть ли не вся камера. У отца Александра Слюсаренко больничные корпуса и хозотряд. А у нас подследственные. У нас храм вмч. Анастасии находится в первом корпусе, и первый корпус туда ходит, а второй корпус ходит меньше – начальник как-то этому не способствует. Я понимаю: специфика, проверка на совместимость и др. Но оттуда люди часто присылают записки: «Мы тоже хотим побывать в храме».
Представитель ФСИН: Переход из корпуса в корпуса осуществить очень сложно…
Голос из зала: Но там всего человек десять, он очень маленький.
Протоиерей Сергий Горшков: Может тогда сделать и в этом корпусе храм?
Преосвященный Иринарх: Сделать молитвенную комнату: переносить антиминс и служить там.
Представитель ФСИН: Мы постараемся этот вопрос решить.
Голос из зала: Там такая ситуация. В первом корпусе много мусульман и других людей, не желающих посещать храм, а во втором как раз много православных, которые ходили на свободе в храм и сейчас желали бы попасть.
Протоиерей Сергий Горшков: И по поводу библиотеки. А где ее организовывать и куда хотя бы складывать книги?
Представитель ФСИН: Такие вопросы решаются на местах с замполитами.
Преосвященный Иринарх: Мы посчитали по России. В учреждениях в библиотеках больше 250 тысяч экземпляров. Но Патриарх сказал, что библиотеки надо еще расширять.
Представитель СИЗО-4: Два года помещение есть, но священнослужители не могут начать службу. Есть храм большой. Но никак не могут доделать.
Все ли корпуса можно посещать в СИЗО-1?
Представитель ФСИН: Есть спецблок, где сидят склонные к побегу и др.
Вопрос из зала: А как поступать с католиками и представителями армяно-григорианской церкви?
Преосвященный Иринарх: Ну, в Москве нет сложностей в этом плане. Надо, чтобы ФСИН разрешила бы им приглашать ксендза или армянского священника. А так побеседовать, послушать человека, помочь ему, конечно, можно. А с мусульманами проблем нет: к ним ходят сейчас имамы или муллы. Но, если они также хотят побеседовать или постоять на богослужении, то, конечно, отказывать не следует.
Священник Александр Слюсаренко СИЗО-1: В продолжение вопроса. В СИЗО-1 планируется построить отдельно стоящий храм. Уже подобрано место, но есть вопрос финансирования, который решается. Может, надо включить его в программу 200?
Преосвященный Иринарх: Этого довольно долго ждать. И для тюрьмы, я думаю, нереально. Надо искать источники финансирования. Будем думать. Может, со временем и решим.
Священник Александр Слюсаренко СИЗО-1: У нас есть больничный храм. Но он небольшой.
Преосвященный Иринарх: Но все-таки сегодня надо определить: на территории мы будем строить или за территорией.
Священник Александр Слюсаренко СИЗО-1: Но это СИЗО, конечно, на территории.
Преосвященный Иринарх: Но там может быть часовня. А храм можно построить вне. Его смогут посещать и сотрудники, и родственники. И, соответственно, финансирование строительства такого храма проще.
Священник Александр Слюсаренко СИЗО-1: А так в храме в туберкулезном корпусе служим, 6 и 7 корпуса посещаем. В храме есть обеззараживающий аппарат. То есть принимаются необходимые меры.
Протоиерей Константин Кобелев СИЗО-2: Мы стараемся почаще служить: было две службы в неделю, теперь три. И за 2011 год мы совершили 158 служб. В среднем на службу приходит 10 человек. А в прежние годы служили по два раза и приходило по 15 человек (в среднем). И получается, что мы в полтора раза больше стали служить, а толка никакого нет. То есть посещаемость храма зависит больше не от нас, а от того, как приводят. Приводят сотрудники-воспитатели. Был период, когда десять служб подряд у нас ни одного человека не было.
Представитель ФСИН: Я созванивался с администрацией СИЗО-2. Они просят прощения. Чтобы вывести 10 человек надо 2-3 сотрудника, которые не всегда бывают свободны.
Протоиерей Константин Кобелев СИЗО-2: У нас претензии к системе. Надо больше внимания уделять воспитателям. Сейчас есть тенденция сокращать штаты воспитателей, заменять их камерами. Но камера в храм не выведет. Бывает, у нас совмещают камеры. Но все равно, я был сегодня на службе: привели четыре человека.
Священник Иоанн Чураков: Надо, чтобы кто-нибудь от учреждения отвечал за контакты с Церковью. А то кадры сокращают, и мы остаемся без контактного лица. Должно быть лицо, которое решает эти вопросы. Тогда можно будет выводить заключенных даже из нескольких камер.
Протоиерей Константин Кобелев СИЗО-2: И из них 68 % причастников. Это очень большой процент. И еще за год 1040 человек причастили по камерам.
Преосвященный Иринарх: Я говорил с новым директором ФСИН Корниенко Геннадием Александровичем, и он сказал, что, возможно, в Москве попробует ввести пилотный проект помощников по работе с верующими. Тогда вам придется заботиться и о других верующих, к примеру, о мусульманах, если это произойдет. Это как на Западе, где в обязанности капеллана входит обязанность пригласить духовное лицо: ксендза, раввина, имама…
Протоиерей Константин Кобелев СИЗО-2: И потом, финансовые вопросы. У нас есть фонд «Покров», через него проводится оплата строительных работ и др., информация о нем размешена и на сайте СИЗО, и на сайте Бутырского храма. Там есть и счета, и информация о разных способах оплаты. Есть храмы, которые выделяют священников для служения в СИЗО, и есть храмы, которые в этом не участвуют. Так они хотя бы у себя поставили бы кружку.
Преосвященный Иринарх: С кружками сегодня сложно. Храмы мы и так сильно нагрузили - и социальная работа, и миссионерская, и молодежная.
Протоиерей Константин Кобелев СИЗО-2: Написать, там, «В помощь заключенным», и пусть люди сами выбирают. И еще очень у нас хорошо работала именно церковная лавка в Бутырке. Но одна женщина написала открытку – это нарушение, и лавку закрыли. Можно сделать так: в лавке заказывать, а выдавать в магазине: свечи, книжки, открытки в магазине. Но лавка нужна, чтобы можно было выбрать. Мы будем поставлять туда необходимую литературу. Мы будем собирать деньги с родственников, чтобы оплачивать товары. Это большая работа с родственниками.
Представитель ФСИН: Мне кажется, надо все же размешать информацию, что надо обращаться туда-то и туда-то.
Протоиерей Константин Кобелев СИЗО-2: Но это живой человек. А книгу в передаче запрещено давать. А как это сделать? Через магазин. Кроме того, мы проводим работу и с ветеранами. У нас все время открыт храм, туда могут придти осужденные из хозотряда, оставить записки.
Павел Каледа, СИЗО-3: Службы у нас совершаются еженедельно. На службу приходит от 30 до 40 человек. Список заключенных, которых приводят на службы, формируем не мы, а сотрудники воспитательного отдела. Если кто-то хочет покреститься, то с ним надо провести катехизаторскую беседу, и мы просим привести конкретного человека. А все остальное делается сотрудниками воспитательного отдела. С одной стороны, это хорошо и удобно, а с другой есть побочный эффект: не всегда попадают на службу те, кому это действительно нужно. Вот сегодня привели на службу 30-35 человек, а в середине службы половина просто ушла. У нас на службе бывают именно подследственные. У нас только начались катехизаторские беседы. Сейчас мы, как приходим, сразу совершаем проскомидию. А во время исповеди остается время. Тогда миряне имеют возможность беседовать с заключенными прямо в храме. Мы начали такую практику с июня. Мы здесь имеем возможность задавать вопросы и по ответам на них корректировать беседу. Хозотряд тоже может придти на службу, но реально мало кто из них ходит. Специально для них литургию не проводим. Несколько раз за несколько лет мы проводили литургию для людей из спецотдела. Бывает отдельная литургия для обиженных, с низким социальным статусом. Были случаи, что люди, которые причисляют себя к черной тюремной иерархии, не хотели с этими людьми идти в храм.
Преосвященный Иринарх: Тут вопрос сложный: на исповедь, конечно, допускать их можно. Но к причастию – это на усмотрение священника. Если Бог попустил человеку попасть в такую ситуацию, то это не просто так. Может, такого человека не следует навсегда отлучать от причастия, но какое-то время его нельзя допускать до причастия. Я не думал, что такие проблемы существуют в московских следственных изоляторах. Оказывается, есть.
Павел Каледа, СИЗО-3: В этом году мы хотим начать обучение хозотряда. Как я уже говорил, у нас плохо поставлена работа с хозотрядом. И вот мы попробовали создать курс обучения, который с одной стороны охватывал бы письменные ответы на письменные вопросы, а в тоже время проводить раз в месяц лекции, на которые могут приходить все желающие. Естественно такие лекции проводить вечером, когда это возможно. Администрация учреждения это все одобрила, и мы надеемся в октябре начать.
Преосвященный Иринарх: Согласно поправкам в законодательстве, заключенный в свободное от работы время может запросить встречу со священником. Священник согласует время посещения с руководством. И там говорилось о четырех часах. Но я изменил до двух часов – у нас нет стольких священников, чтобы беседовать по четыре часа.
Павел Каледа, СИЗО-3: Еще проблема взаимодействие с сотрудниками учреждения. Хотя у нас хорошие отношения и есть взаимопонимание, но есть и некоторые вопросы, которые надо решить. Для сотрудников регулярно проводятся лекции. Их проводит замполит. Часть тем спускается сверху, часть определяет сам замполит. Наш замполит, Мерзликин, дал добро на наше участие в этих встречах. Мы планируем провести несколько коротких лекций по 15-20 минут. Но это по тематике, которая должна помочь нашему взаимодействию: взгляд Церкви на преступника, церковная работа с заключенными. Чтобы сотрудники понимали, в чем состоит наша работа. Надо поговорить с ними и о некоторых проблемах церковного служения. О той же работе с инославными. Например, к нам приводят армян и они начинают возмущаться, что мы их не причащаем. Такое редко, но бывает. Соответственно, цель этих лекций довести до сотрудников те моменты, которые им надо знать для более плотного взаимодействия с нами.
Преосвященный Иринарх: А, может, можно организовать лекции священников, преподавателей духовных заведений для сотрудников?
Представитель ФСИН: Думаю, это возможно, и в ближайшее время рассмотрим это предложение. Мы на места отправим указания. Это очень положительное предложение, и мы чувствуем в этом необходимость.
Павел Каледа, СИЗО-3: Я хотел бы подчеркнуть, что лекции на местах для сотрудников СИЗО важны еще и потому, что так получат возможность контактировать с нами и те сотрудники СИЗО, которые по работе не сталкиваются с нами.
Еще два момента о приписке тюремного храма к какому-то приходскому. Многие старшие священники не являются настоятелями приходских храмов. Соответственно, могут возникать нюансы.
И могут возникать вопросы насчет пожертвований. Проблема эта сложнее, чем кажется на первый взгляд. Люди подходили с предложениями пожертвований, и с ними удалось решить вопрос легко: они что-то купили что-то передали для храма. Но кто-то хотел пожертвовать деньги. И, естественно, возникает вопрос: Как это правильно оформить? Надо продумать этот вопрос не только с нашей стороны, но и со стороны ФСИН, как правильно это делать.
Преосвященный Иринарх: Надо обсудить все эти проблемы. Но нагружать ФСИН вопросами, которые они не могут решить, бесполезно. ФСИН – это ведь исполнительная, а не законодательная организация.
Геннадий Колин, СИЗО-5: Я сидел и думал, на что же нам можно пожаловаться. Потому что у нас все здорово и взаимоотношение с сотрудниками СИЗО хорошие. Они и вовремя приводят заключенных и всегда откликаются на наши просьбы. У нас мужской и женский отряд. С мужским отрядом мы играем в футбол. В СИЗО направляются подозреваемые малолетние преступники. В основном это убийство и разбой. Попадают к нам и скинхеды. Для мужского и женского отряда мы выделяем дни для богослужения. Но с мужским отрядом есть проблемы: мы приходим за ними, а нам говорят: «Они все работают». А мы им: «Как же, вот такой и такой хотел придти».
Преосвященный Иринарх: И правильно. Надо проводить в свободные от работы дни. Они направлены туда для работы. И нам остается выбирать подходящее для нас свободное время.
Представитель ФСИН: Оставление в хозотряде – это исключительное право. Исходить надо из возможностей.
Представитель духовенства СИЗО-6: Когда был владыка Александр, нам посылали в помощь священников. У нас женское СИЗО и много треб. У нас бывает, что выводят по 40 человек. Замполит Антонина Васильевна верующий человек. Она там, как игуменья.
Священник Иоанн Чураков СИЗО-5 и Лефортово: Мы понимаем, что о. Владимиру Чувикину, ректору семинарии, нужна помощь. Должен быть священник, ответственный за СИЗО. Раньше был о. Андрей Орлов.
Преосвященный Иринарх: Надо обратиться к викарному епископу Савве.
Представитель духовенства СИЗО-6: И насчет финансирования. Мое виденье таково: конечно, хорошо, если государство будут платить священнику, который служит в СИЗО. Но его нельзя лишать и служения на приходе.
Преосвященный Иринарх: Я думаю мы будем вначале привлекать временно, на три года, к примеру. А потом, кто уж почувствует свое призвание, тот останется. Нам важно отбирать кадры, которые добровольно желают служить в тюрьме. У кого есть призвание.
Протоиерей Димитрий Медведев, СИЗО-7: Вы будете отвечать за тюремное служение в Москве?
Преосвященный Иринарх: Пока да. Но все окончательно решится на епархиальном собрании.
Протоиерей Димитрий Медведев, СИЗО-7: У нас есть хороший проект храма. Прошел согласование искусствоведческой комиссии. Я подал проект Святейшему, и вот уже третий год идет, а все без движения.
Священник Иоанн Чураков СИЗО-5 и Лефортово: Там нет храма. Это единственный СИЗО, где нет домового храма.
Преосвященный Иринарх: В октябре нам надо посетить все СИЗО. Пока я был только в двух.
Протоиерей Димитрий Медведев, СИЗО-7: Мы нашли прекрасную площадку. Все согласовали, нашли спонсоров. И вот непонятная задержка.
Преосвященный Иринарх: Мы решим это вопрос.
Протоиерей Димитрий Медведев, СИЗО-7: У нас группа из шести человек. Правда есть проблема – один священник категорически отказался служить в СИЗО. У нас хорошие отношения с администрацией. Но в связи с отсутствием храма богослужение не совершаем. У нас есть небольшое помещение, где мы храним свои предметы.
Представитель Фонда славянской письменности: Мы готовы вести обучение для заключенных по церковно-славянскому языку. У нас есть небольшой опыт. Преподаватели занимались у нас с некоторыми заключенными индивидуально. В колониях мы уже организовывали концерты. Можно устраивать концерты для сотрудников учреждений. Готовы сотрудничать с Синодальным отделом. Мы готовы помочь и по сбору средств. Разместить объявления на сайте, в фонде. Готовы помогать и по реставрации, у нас есть художники.
Преосвященный Иринарх: В заключение хочу сказать, что нам ни в коем случае нельзя подменять ни государство, ни ФСИН. Для Синодального отдела по тюремному служению главной задачей является духовно-пастырская работа. Мы должны сосредотачивать свои силы на ее организации в учреждениях. Тут не так давно было предложение организовывать фонды помощи заключенным при приходах. Я не уверен, что в этом есть насущная необходимость: ФСИН обеспечивает содержание заключенных, и сейчас не 90-е годы, когда нас пугали голодом. Но если у Синодального отдела по социальному служению есть желание помочь заключенным, то пускай они эти займутся. Я же вижу необходимость в организации реабилитационных центров для заключенных. Можно их организовывать при некоторых приходах, но без всякой гигантомании. Особенно сейчас остро стоит вопрос о церковном статусе тюремных храмов и священников. Я хотел бы вас поблагодарить за эту встречу, я лучше ознакомился с конкретными проблемами работы в СИЗО. Мне надо будет все это оформить и представить Святейшему Патриарху.
Материал подготовили
Диакон Петр Пахомов
Вера Корепанова
Фоторепортаж:
